В парке перед ермолинским ДК возвышается памятник бойцам 43-й латышской дивизии и бойцам – сибирякам Красной Армии, освободившим п. Ермолино. В 2018 году исполнилось ровно 70 лет с тех пор, как был воздвигнут памятник. Но история его возникновения и история дивизии начинается в далёком 1941 году.
Рассказ о сражавшихся за освобождение нашего поселения от врагов, правильнее начать с материала в газете «Боровские известия» от 7 мая 1991 года. В нем использовали ксерокопию статьи газеты «Правда» с обращением ветеранов- участников боевых действий и начальника 130 латышского корпуса Э.А.Теже.
«Дивизия 201 (позже – 43) начала свой боевой путь в Подмосковье (Нарофоминск, Боровск и др.) в декабре – январе 1941-1942 годов и продолжала его под Старой Руссой, Новосокольниками, в дальнейшем участвовала в освобождении родной Латвии. Уже в 1942 г. дивизия стала Гвардейской. Мы, ветераны дивизии, крайне заинтересованы в освещении этих исторических событий жизни латвийского народа в газетах вышеуказанных двух городов, так как только в боях под Нарофоминском и Боровском дивизия потеряла 55 процентов своего личного состава. Мы надеемся, что краеведы вашего района сумеют дополнить скромные строки этого письма. В Москве сравнительно активно работает московская группа ветеранов 130-го Латышского стрелкового корпуса во главе с Карлом Яновичем Упманом».
По официальным данным 43 дивизия формировалась в Гороховецких военных лагерях с августа 1941г из граждан молодой Латвийской республики. Занятия были такими напряженными, что почти годовую программу добровольцы закончили за 36 дней, и уже 12 сентября дивизии были вручены боевые знамёна, и личный состав принял присягу Родине. Это было 1-ое национальное формирование Советской Армии в ВОВ.
Зима наступила ранняя и суровая. Немцы рвались к Москве, поэтому военные действия в этот период были особенно ожесточенные. Бойцы дивизии выгрузились в районе Нарофоминска и по приказу генерала М. Е. Ефремова, в армию которого влились латыши, получили приказ выступить к станции Елагино. Задача была трудной – станция находилась в балках и оврагах, вокруг – мелкий лесной массив. Артиллерия не могла развернуться в полную силу. Атаки захлебывались одна за другой. Командир дивизии – генерал Вейкин был ранен, комиссар погиб. Командование принял полковник Паэглеэ.
К концу декабря дивизия вышла на линию Ворсино – Климкино — Инютино-Ермолино.
Ермолинские школьники – следопыты собрали воспоминания мирных жителей о событиях тех лет. Вот одно из них. Жительница села Климкино М.И.Кривоносова вспоминает: « Немцы от нас уехали в сторону Инютино (как объявил староста), русские идут от станции. Это были латыши в белых халатах поверх полушубков (15 мужчин и одна женщина). Латыши побыли у нас, отдохнули, попили чайку и пошли в разведку к аэродрому. За аэродромом находилось Инютино, рядом шоссейная дорога. Разведчики не предполагали, что немцы на чердаках крайних домов установят пулеметы, но встретят разведчиков тишиной. Эта тишина и подвела разведчиков. Все погибли практически без боя».
Подошедшие к Климкину бойцы, не получив данных от разведки, уверенные, что немцы, выйдя на шоссе, покинули деревню, двинулись к аэродрому. Расположение деревень и самого аэродрома было на руку врагу (обе деревни располагались в низине). Немцы, расчищая взлётную полосу, насыпали снег прямо по краю поля, и высокие сугробы загораживали деревеньку. Основной отряд латышей и сибиряков, так и не дождавшихся разведданных, отправились к Инютину. Шли в полный рост, уверенные, что опасности нет. Шквальный пулемётный огонь практически скосил всех.
Вот как рассказывает об этом учительница Н.Ф.Овчинникова, которой недавно исполнилось 95 лет: « Всех мирных жителей немцы выгнали в погреба и сараи. Под Новый год мы никуда не высовывали носа, отовсюду доносилась пулемётная стрельба. Утром стрельба переместилась к Русинову и Редькину, а когда вышли на улицу – ужас охватил всех. Немцев нет, но вдоль всего оврага, аэродрома — трупы, трупы, трупы…Части нашей армии форсировали наступление, а жителей в деревне осталось мало, поэтому трупы никто не убирал.
Наступила весна. Над деревней поплыл тяжёлый запах гниения. Но лишь в самом конце весны по распоряжению председателя поссовета нас, девчат и женщин, заставили похоронить погибших. Воспользовались воронкой от авиабомбы, в которую стаскивали полуразложившиеся трупы. Несколько дней продолжалось захоронение. А уже летом мужчины обнесли место захоронения штакетником, установили пирамидку со звездой. Однако не всех бойцов удалось захоронить сразу. Это обнаружилось при вспашке полей. Впрягутся женщины в плуг пахать землю, то тут, то там виднеется, где рука, где нога. Тут же лопату в руки – засыпали останки: много таких холмиков появилось вокруг Инютино…
С возвращением на аэродром в апреле 1942 года авиаполка, эту работу выполняли солдаты, устроив небольшое захоронение у развилки дорог. Часто останки бойцов встречались в лесах, но здесь их никто не закапывал».
Существует пословица: «Один в поле не воин», а жизнь доказала — и один в поле воин, если этот один неравнодушный человек, если он не трясётся за своё личное благополучие.
Таким неравнодушным человеком в истории создания памятника, как ни странно, был Николай Михайлович Фирсов, житель деревни Инютино, обыкновенный работник районной организации связи. Налаживая по деревням района электроосвещение, Н.М.Фирсов был возмущен тем, что по лесам останки тех, кто отдал свою жизнь за свободу Родины, до сих пор не захоронены по – человечески. Официально обращался он в военкомат, но почему – то понимания от района не находил. Помог случай. Однажды москвич, работник ОБХСС решил похлопотать о проведении света в д. Ильино ( родители старики натерпелись в военные годы с коптюшками). Фирсов, ответственный за освещение в районе, обещал помочь. Путь в Ильино лежал через лес, который был буквально усыпан человеческими черепами, костями. Уже шел 1947 год. Да Фирсов и не скрывал, что никак не достучится до военкомата. Москвич тоже был не из равнодушных, обратился к другу, корреспонденту газеты « Красная звезда» г. Москвы. Корреспондент не только написал в газете о судьбе останков в районе, но и отправил экземпляр газеты в Ригу. Об этом до сих пор помнит Лидия Николаевна Бабышкина, дочь Н.М.Фирсова. А теперь вспоминает дочь Ивана Алексеевича Баранова, Валентина Ивановна, ей в ту пору было 13 лет. « Как – то к отцу пришли трое военнослужащих латышей с полномочиями о перезахоронении. Они предложили отцу работу – свозить останки погибших в районе аэродрома и близлежащих деревень. Так как постоянного заработка у отца не было, он дал согласие, позвав в помощь Николая Волкова (ул.1 Мая). Латыши побывали в Боровске, Редькино, Роще, на захоронении в Инютино. В обязанность двух ермолинцев входило изготовление ящиков, отыскивание холмиков с останками давно погибших и доставка их в отведенное место в центре Ермолино. Нужно отдать должное Матвею Захаровичу Бойцову. Он круто поговорил с активистами – текстильщиками, возражавшими против того, чтобы уступить под возводимый памятник постоянное место проведения массовых гуляний, пятачков, игр в лапту.
Первыми вскрыли могилку двух латышей – разведчиков в конце ул. 1 Мая. Все холмики захоронения вскрывали, и останки отвозили на улицу Боровскую (на перекрестке дорог похоронены были останки неизвестного летчика, погибшего 4. 10.1941г над аэродромом и останки летчика 562 ИАП Рябченкова, погибшего в декабре 1942г) или к ДК. О захоронении помнит и ныне живущий в с. Рябушки Иван Чесноков, механик боровской автоколонны, бывший воспитанник детского дома: « Мы, мальчишки, не только наблюдали, но и сами участвовали в перезахоронении. Подъедет телега с ящиками, мы уже здесь. Командовала укладкой останков женщина в форме, иногда просила: «помогите, ребята». Мы, ребята постарше, безбоязненно перекладывали останки из ящиков в стоящие гробы — тут и кости, и земля, и куски шинелей и овчина от полушубков. Воспитатели пытались нас увести, но это им не всегда удавалось». Последними были подняты останки верхнего слоя захоронения в Инютино, глубже копать не стали.
Когда останки погибших были перевезены, прибыли сами памятники из Риги, к ним бронзовые плиты и даже цемент в мешках.
Участник войны Дмитрий Тимофеевич Бестик делился воспоминаниями, как в числе других солдат он был задействован при возведении памятника. Солдаты удивлялись, что латыши прислали даже цемент, мраморную крошку. Недаром на запрос ветеранов 113-й дивизии в МО г. Подольска был получен ответ: « Капитальный памятник стоимостью 18 тыс. рублей воздвигнут в 1948 году за счёт средств Совета Министров Латвийской ССР и трудового участия населения посёлка Ермолино. Высота – 2 м из цементных плит и плит, облицованных мраморной крошкой. Имеется надпись: « Вечная слава», изображено приспущенное знамя. Внизу две бронзовые мемориальные доски с надписями на русском и латышском языках».
В Боровском районе было установлено 5 идентичных памятников: в Ермолино у ДК, на ул. Боровской, в Редькино, в Роще и в Боровске. На открытии памятников присутствовали участники освобождения, оставшиеся в живых, генерал – майор Ян Вейкин, видные деятели Латвийской ССР того времени. Долгие годы к этим памятникам приезжали родственники погибших бойцов некогда единой Красной Армии.
Позже, в Боровске на месте братского захоронения, где стоял памятник и скромная пирамидка со звездой на могиле Наташи Петровой, редактора газеты «Текстильщик», бойца истребительного отряда, героически погибшей в неравном бою под Редькино, появился большой воинский мемориал с Вечным огнем.
Сегодня военный памятник находится в центре Ермолино, вокруг него парк, многоэтажные дома и улицы города. На праздновании Дня Победы жители собираются к памятнику, чтобы отдать дань памяти павшим солдатам нашей великой страны.
Алла Жилинская, краевед
Last modified: 11.04.2019
